С начала весны в мировых СМИ опять стали появляться сообщения об угрозе голода, которая, дескать, нависла над Северной Кореей. Эти сообщения появляются ежегодно – и каждый раз тревога оказывается ложной. Оказалась ложной она и на этот раз.

Всё это несколько напоминает советские времена, когда радио, телевидение и газеты рассказывали своим слушателям и читателям про то, что кризис в странах Запада продолжает углубляться. Этот кризис «углублялся» годами и десятилетиями, и у доверчивого читателя (каковых, впрочем, в Советском Союзе к концу его существования осталось мало) могло создаться впечатление, что жители США скатились обратно если не в каменный, то уж точно в бронзовый век.

Сообщения об «угрозе голода», которая якобы постоянно висит над Северной Кореей, поступают в основном от двух типов источников. С одной стороны, такие сообщения активно распространяют противники диктатуры семейства Кимов. Отчасти они верят в них сами, а отчасти – сознательно стремятся сформировать образ жестокого и некомпетентного режима, который не может и не хочет удовлетворить даже самые основные требования населения. С другой стороны, похожие сообщения регулярно поступают от организаций, которые занимаются предоставлением КНДР гуманитарной помощи. В нынешней международной ситуации получить эту помощь куда легче, если нагнетать страсти и сгущать краски – чем эти организации и их симпатизанты и занимаются. В итоге крайности сходятся – как оно часто и бывает.

Однако реальность выглядит иначе. Северная Корея – крайне бедная страна, но в последние годы экономическое положение её населения заметно улучшилось.

Никакой экономической статистики в случае с КНДР не существует в принципе: публикацию большинства видов статистики северокорейские власти прекратили ещё полвека назад, в начале 1960-х гг. Почти всё, что появляется в печати по поводу северокорейской экономики – это не более чем оценки, которые следует воспринимать с немалой осторожностью (единственная надёжная статистика касается демографии и внешней торговли). Тем не менее, эти оценки указывают на то, что в последние годы в стране наблюдается экономический рост.

Наиболее авторитетными оценками экономической ситуации в КНДР считаются выкладки Банка Кореи (естественно, Южной). По оценкам его аналитиков, среднегодовой рост ВВП в КНДР за 2000–2009 годы составил 1,3% (при том, что было три года, когда ВВП сокращался). Это – весьма скромные темпы роста, особенно по сравнению с соседними Китаем, Вьетнамом или даже Южной Кореей, но всё-таки речь идёт именно о росте.

Мне постоянно приходится общаться с северокорейцами, и их рассказы вполне подтверждают общую картину. Население КНДР сейчас живет ощутимо лучше, чем десять лет назад. Конечно, КНДР остаётся бедной страной. Часто встречающиеся в российской прессе и блогосфере сочувственные разговоры о бедных жителях КНДР, которые, дескать, «питаются одним рисом», могут вызвать только грустную улыбку. Рис в Корее – это пища богачей и чиновников, рядовой рабочий или мелкий служащий даже в лучшие годы ел рис только по праздникам. Основу повседневного питания большинства северокорейцев составляет варёная кукуруза, к которой добавляют немного острых маринованных овощей. И мясо, и рыба появляются на северокорейском столе изредка, в качестве праздничных деликатесов.

Однако важно другое – в последние 7–8 лет в КНДР нет голода, и миска с варёной кукурузой есть на столе в любом северокорейском доме. Массовое недоедание, особенно весной, – есть, а вот голода, который грозил бы летальными последствиями, больше нет. Если учесть, что в конце 1990-х годов страна пережила массовый голод, это можно считать немалым достижением.

В северокорейском быту появились товары, которые не так давно были недоступны для подавляющего большинства населения страны. В Пхеньяне и зажиточных приграничных городах северных провинций сейчас примерно три четверти семей имеют телевизоры. Проигрыватели видеодисков имеются примерно в четверти семей. Люди стали гораздо лучше одеваться – в основном за счёт дешёвого китайского импорта. Холодильники, которые еще несколько лет назад были крайней редкостью, превращаются в важный символ житейского успеха и появляются в богатых домах (холодильник в КНДР имеет примерно такой же статус, как новый «Мерседес» в нынешней России). Наконец, пусть и в мизерных количествах, стали появляться в стране и частные автомобили, которые недавно были и вовсе немыслимыми.

Правда, всё это сопровождается ощутимым расслоением в уровне доходов. В Северной Корее невозможно измерить коэффициент Джини и прочие показатели имущественного неравенства, но очевидно, что оно достигло весьма ощутимых размеров – в основном потому, что решающую роль в новой экономике играет неформальный неокапиталистический сектор. «Новыми корейцами» становятся предприниматели (нашумевшее интервью с одним из них на Slon.ru можно прочитать здесь) и связанные с ними чиновники (значительная часть бизнеса носит номенклатурный характер), а также те, у кого есть связи с Китаем, которые по нынешним временам являются важным условием для ведения успешного бизнеса. Именно у них в домах есть и холодильники, и мотоциклы, а временами даже – и автомобили, именно их дети обедают в дорогих – по северокорейским меркам – ресторанах Пхеньяна.

С другой стороны, не следует описывать ситуацию примитивной формулой «бедные беднеют, богатые богатеют». Доходы простых северокорейцев тоже растут и приблизились к уровню, на котором они находились в 1985 году. И по нынешним российским, и по тогдашним советским меркам это – уровень нищеты, но не избалованные изобилием северокорейцы находят его вполне приемлемым (по крайней мере, постольку-поскольку не сравнивают его с уровнем жизни в соседних странах).

Чем вызван этот рост, сказать трудно. Скорее всего, играют роль несколько факторов. Во-первых, в последние 10–15 лет в стране возникла новая, по сути, капиталистическая экономика, которая сосуществует с остатками государственно-социалистической экономики и как-то кормит значительную часть населения. Во-вторых, и то, что осталось от госсектора, как-то приспособилось к произошедшим переменам и научилось работать в новых условиях. В-третьих, большую роль играет иностранная (в последние годы – исключительно китайская) помощь, без которой КНДР по-прежнему трудно свести концы с концами, и выбивать которую северокорейские дипломаты умеют. Наконец, свой вклад вносят китайские заказы и инвестиции, а также китайские концессии, в основном связанные с добычей полезных ископаемых. Сейчас невозможно сказать, каков удельный вес каждого из этих факторов, но факт остаётся фактом: экономическое положение Северной Кореи улучшилось и, кажется, продолжает улучшаться.