Согласно популярному стереотипу, репрессии среди высшего комсостава привели к тому, что в руководстве РККА якобы возобладали безграмотные кавалеристы вроде Ворошилова и Будённого. Дескать, в отличие от расстрелянных «военных гениев», эти тупые и недалёкие люди отрицали важность механизации армии, уделяя основное внимание развитию столь милой их сердцу конницы.

СКАЗКИ КИРШНЕРОВ И ГЕЛЛЕРОВ

Вот что утверждает, к примеру, бывший школьный учитель Лев Киршнер: в своей книге «Канун и начало войны: Документы и материалы»: «В руководстве Вооружёнными силами возобладала установка “конников” — Ворошилова, Будённого, Кулика, Щаденко, догматически цеплявшихся за опыт Гражданской войны. Ворошилов с трибуны XVII съезда партии утверждал: “Необходимо... раз и навсегда покончить с вредительскими “теориями” о замене лошади машиной”» (Канун и начало войны: Документы и материалы / Сост. Л.А.Киршнер. Л., 1991. С.31).

Разумеется, оперируя вырванными из контекста фразами, можно доказать что угодно. Выступая 30 января 1934 года на XVII съезде ВКП(б), нарком обороны действительно произнёс процитированные выше слова. Однако относятся они не к армии, а к сельскому хозяйству:

«Конское поголовье продолжает всё ещё сокращаться. Где причина, в чём дело? Мне думается, что, помимо вредительской деятельности контрреволюционных элементов на селе, немалая доля вины лежит на работниках системы Наркомзема, одно время благожелательно относившихся к прямо-таки вредительской «теории» о том, что механизация сельского хозяйства, внедрение тракторов и комбайнов заменят лошадь, а в ближайшем будущем и полностью освободят от необходимости использования тягловой силы в сельском хозяйстве. Между тем ясно, что лошадь в нашей стране сейчас и в дальнейшем будет крайне необходима и нужна, как она была нужна и раньше, когда у нас было мало тракторов. Лошадь не только не противостоит трактору, не конкурирует с ним, но, наоборот, его во многом дополняет, ему помогает» (XVII съезд Всесоюзной Коммунистической Партии (б). 26 января — 10 февраля 1934 г. Стенографический отчёт. М., 1934. С.225).

После этого будущий маршал и произнёс столь понравившуюся Киршнеру фразу:

«Что это значит? А то, что за лошадь, её сохранение и воспроизводство надо взяться по-настоящему. Необходимо прежде всего раз и навсегда покончить с вредительскими “теориями” о замене лошади машиной, об “отмирании” лошади. Необходимо раз и навсегда покончить с обезличкой в использовании коня. На местах, в передовых колхозах, в МТС накоплено немало ценного опыта, который Наркомзему не мешало бы учесть, обобщить и распространить по всей стране» (Там же. С.226).

Как видим, речь шла о том, что, несмотря на появление тракторов и комбайнов, лошадь в сельском хозяйстве всё равно нужна. Этот тезис остаётся совершенно верным даже сегодня, тем более справедливым он был тогда, в 1934 году.

А вот в разделе, посвящённом Красной Армии, Ворошилов говорил совершенно другое. О кавалерии ни слова. Зато «войне моторов» уделено немало внимания:

«Нужно быстрее осваивать серийное производство новых и усовершенствованных моторов. Нужно подтянуть работу наших научно-исследовательских институтов по моторам. Нужно обязательно поставить работу конструкторских бюро на заводах...

Если в 1929 г. на одного красноармейца приходилось в среднем по всей РККА 2,6 механических лошадиных сил и в 1930 г. — 3,07, то в 1933 г. — уже 7,74. Это значительно выше, чем во французской и американской армиях, и выше даже, чем в английской армий, наиболее механизированной...

70% личного состава непосредственно связаны с техникой. Что это означает? Это означает, что наша армия стала армией техники, так сказать, индустриализированной армией. Если при этом учесть, что насыщение армии многочисленной техникой не могло не вызвать также крупной организационной перестройки, равно как не могло не отразиться весьма основательно и на наших людях, на их учёбе, на выработке приёмов ведения военных действий, становится понятным, почему я называю сегодня нашу армию принципиально иной, новой армией» (Там же. С.228–229).

Скорее всего, Киршнер прекрасно знал, что врёт, но полагал, что подавляющее большинство его читателей вряд ли станет разыскивать стенограмму XVII съезда.

Видимо, на то же самое рассчитывали также известные обличители репрессий в РККА Виталий Рапопорт и Юрий Геллер:

«Снова доминировала кавалерия в ущерб бронетанковым и механизированным войскам. На случай войны планировалось развёртывание 99 (!) кавдивизий (у немцев в 1936 г. их было — две с половиной). К слову сказать, конница обходилась советскому народу дороже всей системы образования» (Рапопорт В.Н., Геллер Ю.А. Измена Родине. М., 1995. С.347).

99 кавдивизий — это что-то из области современного маркетинга. Чтобы вернее всучить покупателю какую-нибудь ненужную безделушку, считается психологически правильным назначить за неё цену не в 100, а в 99 долларов. Так и представляешь себе — приходит Ворошилов к Сталину:

– Иосиф Виссарионыч, давай сформируем сто кавдивизий!
– Ты что, Клим, совсем сдурел? Нас же засмеют!
– Тогда, может, 99 дивизий?
– Ну, вот это уже другое дело!

Что же в действительности происходило в те годы с красной кавалерией?

К началу 1937 года, то есть накануне «большой чистки», в Красной Армии имелись 7 управлений кавалерийских корпусов, 32 кавалерийские дивизии (из них 5 горно-кавалерийских и 3 территориальных), 2 отдельные кавалерийские бригады, 1 отдельный и 8 запасных кавалерийских полков. Численность конницы по штатам мирного времени составляла 195 690 человек (1941 год: В 2 кн. Книга 2 / Сост. Л.Е.Решин и др. М., 1998. С.536).

Но вот Тухачевский и К° расстреляны. Казалось бы, самое время сформировать побольше новых кавалерийских частей и соединений. Однако происходит прямо противоположное. Кавалерийские дивизии расформировываются одна за другой. Согласно постановлению Комитета Обороны при СНК СССР «Об организации и численности Красной Армии», утверждённому Политбюро ЦК ВКП(б) 21 мая 1940 года, в составе конницы должны были остаться 5 управлений кавалерийских корпусов, 15 кавдивизий, 5 горных кавдивизий, 1 отдельная кавбригада и 5 запасных кавполков общей численностью 122 744 человека (Там же. С.618–619).

Во исполнение этого постановления в июне–июле 1940 года были расформированы 7-я, 11-я, 16-я, 25-я и 34-я кавалерийские дивизии. При этом на базе кавалерийских соединений создаются танковые и механизированные: 7-я кавалерийская дивизия была переформирована во 2-ю танковую дивизию 3-го механизированного корпуса, 11-я кавдивизия — в 7-ю танковую и 4-й мотоциклетный полк 6-го мехкорпуса, 16-я кавдивизия обращена на формирование 6-й и 15-й танковых дивизий и 3-го мотоциклетного полка 4-го мехкорпуса, 25-я — на формирование 1-й танковой дивизии и 5-го мотоциклетного полка 1-го мехкорпуса, 34-я — на формирование 7-й моторизованной и 12-й танковой дивизий и 2-го мотоциклетного полка 8-го мехкорпуса.

В начале 1941 года нарком обороны С.Тимошенко и начальник Генштаба Г.Жуков представили Сталину и Молотову записку с изложением схемы мобилизационного развёртывания Красной Армии. На её основе 12 февраля 1941 года был составлен проект мобилизационного плана. Согласно этому документу в РККА должны были остаться 3 управления кавалерийских корпусов, 10 кавалерийских и 4 горно-кавалерийские дивизии, а также 6 запасных полков — 4 кавалерийских и 2 горно-кавалерийских, общая численность конницы — 116 907 человек. Реально этот план сокращения был даже перевыполнен и к началу Великой Отечественной войны в Красной Армии имелось всего лишь 13 кавалерийских дивизий — в два с половиной раза меньше, чем при Тухачевском!

«…НЕДООЦЕНИВАЕТСЯ ЗНАЧЕНИЕ КАВАЛЕРИИ»

Но вот началась Великая Отечественная война. Выяснилось, что с сокращением конницы несколько переусердствовали.

Так, в подписанном начальником Генерального штаба Г.К.Жуковым директивном письме Ставки Верховного командования от 15 июля 1941 года, обобщавшем опыт первых трёх недель войны, говорилось следующее:

«Нашей армией несколько недооценивается значение кавалерии. При нынешнем положении на фронтах, когда тыл противника растянулся на несколько сот километров в лесных местностях и совершенно не обеспечен от крупных диверсионных действий с нашей стороны, рейды красных кавалеристов по растянувшимся тылам противника могли бы сыграть решающую роль в деле дезорганизации управления и снабжения немецких войск и, следовательно, в деле разгрома немецких войск. Если бы наши кавалерийские части, болтающиеся теперь на фронте и перед фронтом, были брошены по тылам противника, противник был бы поставлен в критическое положение, а наши войска получили бы громадное облегчение. Ставка считает, что для таких рейдов по тылам противника достаточно было бы иметь несколько десятков лёгких кавдивизий истребительного типа в три тысячи человек каждая, с лёгким обозом без перегрузки тылами. Следовало бы начать постепенно, но безо всякого ущерба для боевых операций, переформирование существующих кавкорпусов и кавдивизий в лёгкие кавдивизии истребительного типа в три тысячи человек каждая, а там, где нет кавчастей, следовало бы организовать кавдивизии упомянутого облегчённого типа для производства рейдов и ударов по тылам противника. Не может быть сомнения, что такие кавдивизии, действующие по тылам противника, будут облепляться партизанами, получат от них большую помощь и удесятерят свои силы» (Исторический архив. 1992. №1. С.56).

Таким образом, инициатором создания лёгких кавалерийских дивизий был отнюдь не «старый рубака Будённый», над которым так любят глумиться кухонные стратеги из числа продвинутой интеллигенции, а будущий маршал и четырежды Герой Советского Союза Г.К. Жуков.

Вскоре появилась ещё одна причина для формирования новых кавалерийских соединений. В первые месяцы войны советские танковые войска понесли большие потери. Возникла острая потребность в подвижных соединениях, обладающих хоть какой-то ударной силой.

Поэтому рекомендации Жукова были выполнены. К концу 1941 года в Красной Армии насчитывались 82 кавалерийские дивизии лёгкого типа. Как и предлагалось в директивном письме Ставки, новые кавалерийские соединения трёхтысячного состава не имели дивизионной артиллерии, танков, противотанковых и зенитных средств, подразделений связи, сапёров и тылов. С учётом этого обстоятельства, численность советской кавалерии в этот период вовсе не выглядит астрономической. Ведь согласно довоенным штатам, «нормальная» кавдивизия должна была иметь 9240 человек личного состава. То есть для пересчёта лёгких кавдивизий в обычные их число следует разделить на три.

Будучи слабо оснащёнными боевой техникой и вооружением, кавалерийские дивизии несли большие потери. Ввиду этого многие из них впоследствии были расформированы, а оставшиеся в начале 1942 года сведены в кавалерийские корпуса. В феврале 1942 года количество кавалерийских дивизий достигает максимума — 87, однако к июлю того же года их число снижается до 46, а к декабрю остаётся лишь 31 кавдивизия. На 1 мая 1943 года в Красной Армии имелись 26 кавалерийских дивизий, насчитывающих 238 968 человек и 226 816 лошадей. В конном строю с шашками они атаковали очень редко. Лошади использовались как прекрасно подходящее к российским условиям транспортное средство. Отличаясь куда лучшей проходимостью, чем германские автомобили и полугусеничные бронетранспортёры, лошадки к тому же не нуждались в бензине. В результате в распутицу и снегопад преимущество в мобильности переходило к Красной Армии.

Действуя против превосходящих сил противника, советские кавалеристы порой добивались выдающихся результатов. Так, 2-й (впоследствии 1-й гвардейский) кавалерийский корпус П.И.Белова, дислоцируясь в начале войны в Молдавии, с первых дней успешно сражался против немецко-румынских войск и ни разу не отступил без приказа. После прорыва главных сил группы армий «Юг» вглубь Украины корпус успешно избежал окружений под Уманью и Киевом, а в конце сентября разбил под Штеповкой 25-ю моторизованную дивизию немцев.

Участвуя в обороне Москвы, соединение Белова совместно с корпусом Доватора атаковало фланги 4-й германской армии, вынудив её отказаться от наступления. Затем переброшенные под Каширу гвардейцы нанесли поражение двигающейся на город 3-й танковой дивизии армии Гудериана. В ходе контрнаступления корпус прорвался в немецкий тыл, совместно с десантниками занял Дорогобуж, четыре месяца активно действовал на вражеских коммуникациях и 18 июля 1942 года успешно прорвался к своим.

Остаётся лишь согласиться с мнением, высказанным в недавно вышедшей книге А.В.Исаева:

«...опыт войны показал, что с сокращением кавалерии поспешили. Создание только моторизованных частей и соединений было, во-первых, неподъёмным для отечественной промышленности, а во-вторых, характер местности в Европейской части СССР во многих случаях не благоприятствовал использованию автотранспорта. Всё это привело к возрождению крупных кавалерийских соединений...

В 1941–1942 гг. конники сыграли важнейшую роль в оборонительных и наступательных операциях, став незаменимой “квазимотопехотой” Красной Армии. Фактически кавалерия до появления в Красной Армии крупных самостоятельных механизированных соединений и объединений была единственным манёвренным средством оперативного уровня. В 1943–1945 гг., когда были, наконец, отлажены механизмы танковых армий, кавалерия стала тонким инструментом для решения особо важных задач в наступательных операциях... Типовой задачей кавалеристов в 1943–1945 гг. было образование внешнего фронта окружения, прорыв далеко в глубь обороны противника в период, когда старый фронт рассыпался, а новый ещё не создан. На хорошем шоссе кавалерия, безусловно, отставала от мотопехоты. Но на грунтовых дорогах и в лесисто-болотистой местности она могла наступать вполне сравнимым с мотопехотой темпом. К тому же в отличие от мотопехоты кавалерия не требовала себе постоянной доставки многих тонн горючего. Это позволяло кавалерийским корпусам наступать глубже большей части механизированных соединений и обеспечивать высокий темп наступления армий и фронтов в целом. Прорывы кавалерии на большую глубину позволяли экономить силы пехотинцев и танкистов.

Утверждать, что кавалерия — это отсталый род войск, лишь по недомыслию руководства остававшийся в Красной Армии, может только человек, не имеющий ни малейшего понятия о тактике кавалерии и туманно представляющий себе её оперативное использование» (Исаев А.В. Антисуворов. Десять мифов Второй мировой. М., 2004. С.184–185.).

КОННИЦА ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

Интересно взглянуть, как обстояли дела с кавалерией у нашего главного противника. В приведённой выше цитате Рапопорт и Геллер утверждают, что немцы в 1936 году имели две с половиной кавалерийские дивизии. Как ни странно, в данном случае эти граждане не врут. Впрочем, их разоблачительный пафос мог стать ещё сильнее, если бы они знали, что к осени 1936 года у немцев оставалась всего лишь одна кавалерийская бригада. С ней Германия и вступила в войну. В ходе боевых действий бригада была развёрнута в дивизию, которая отлично проявила себя как среди голландских каналов, так и в Полесских болотах. Расформировать её пришлось лишь потому, что 17 тысяч лошадей дивизии понадобились артиллеристам. Для российского бездорожья конная тяга часто оказывалась предпочтительнее автомобильной.

Тем не менее, начиная со второй половины 1942 года, в германской армии формируются новые конные части и соединения. К началу 1945-го у немцев имелось уже 6 кавалерийских дивизий: 3-я и 4-я кавдивизии вермахта, 8-я и 22-я кавдивизии СС, а также включавший две дивизии 15-й казачий кавалерийский корпус, который организационно входил в состав войск СС, хотя его личный состав к СС не принадлежал. Понятно, что немцы не стали бы наращивать численность своей кавалерии, если бы в ходе боевых действий она показала свою бесполезность. Также вряд ли использовали бы они в таком масштабе и кавалерийские части союзников. Между тем на Восточном фронте воевали 6 румынских, итальянская и венгерская кавалерийские дивизии. Наконец, в немецких пехотных дивизиях каждый разведывательный батальон имел кавалерийский эскадрон, а пехотный полк — конный взвод.

В 1944 году кавалерийский корпус генерала фон Хартенека отличился в Белоруссии. Включавший в себя 3-ю и 4-ю кавбригады (с марта 1945 года переименованы в дивизии без изменения структуры) и 1-ю венгерскую кавдивизию, корпус успешно прикрывал отступления разбитых немецких войск севернее Припятских болот.

Даже в наши дни, когда боевые действия разворачиваются на пересечённой местности, кавалерия вновь возрождается. Последний раз это имело место в 1992–1995 годах в Боснии, когда конные эскадроны неоднократно с успехом использовались сербами.

Дональд РАМСФЕЛЬД, министр обороны США. «Трансформирование вооруженных сил»

В прошлом году перед самым Рождеством я предпринял поездку по Афганистану и соседним странам, где мне представилась возможность провести некоторое время в расположении американского воинского контингента. В числе прочих я встретился там с весьма необычной группой людей — отрядом спецназа, участвовавшим в штурме Мазари-Шарифа.

С того момента, как этот отряд приземлился в Афганистане, люди начали адаптироваться к местным условиям. Они обзавелись бородами и традиционными афганскими шарфами, ездили верхом на лошадях, привычных к пулеметной стрельбе. Они перевозили снаряжение на мулах по одной из самых пересеченных местностей на свете; им приходилось ездить верхом ночью, в темноте, в двух шагах от минных полей, по узким горным тропам, вьющимся над леденящими душу безднами, — один солдат жаловался, что «только через неделю смог заставить себя не вцепляться мертвой хваткой в холку лошади». Многим никогда раньше не доводилось ездить верхом.

Объединившись с антиталибанскими силами и проводя совместные учения, они перенимали у своих новых союзников приемы ведения войны на афганской земле, а сами помогали им оружием, продовольствием, снаряжением, разрабатывали тактические решения и обучали личный состав. Планировался штурм Мазари-Шарифа.

В назначенный день один из отрядов спецназа проник в город и затаился вглубоком вражеском тылу, приготовившись вызвать авиаудары. Взрывы бомб должны были стать для остальных сигналом к атаке. Когда момент настал, они передали коалиционным воздушным силам координаты намеченных целей и взглянули на часы. «Две минуты». «Тридцать секунд». «Пятнадцать секунд». И тут — из ниоткуда — на позиции талибов и «Аль-Каиды» просыпался град высокоточных бомб. Взрывы оглушали. Время было рассчитано настолько точно, что, как позднее рассказывали солдаты, сотни всадников-афганцев в буквальном смысле в одно мгновение «вынырнули» из дыма — и бросились на врага через облака пыли и свистящую шрапнель. У нескольких афганцев были гранатометы, у иных оказалось меньше десяти патронов на винтовку, но все они вместе, афганцы и американцы, смело неслись навстречу танкам, минометному, артиллерийскому и снайперскому огню.

...Это была первая в XXI веке кавалерийская атака США.

Когда президент Джордж Буш вернул меня в Пентагон после отсутствия продолжительностью в четверть века и попросил представить ему новую оборонную стратегию, он знал, что я — человек старой закалки. Едва ли ему тогда могло прийти в голову, что мы «воскресим» кавалерию. Но именно в этом и заключается сущность трансформации.

И вот в 2002 году мы вели первую в новом веке войну, вспомнив о кавалерии, причем использовали кавалерию так, как никто никогда раньше этого не делал.

Статья Игоря Пыхалова. Опубликована в журнале «Отечественные записки», № 2, 2002