Политическая обстановка к началу войны. В 1869 г. Бисмарк, озабоченный объединением немецких земель в одну империю, предложил Баварии и Вюртембергу, двум важнейшим самостоятельным государствам Южной Германии, примкнуть к северогерманскому союзу и провозгласить президента его — прусского короля — германским императором. Бавария, Вюртемберг, Баден, в результате поражения, понесенного ими совместно с Австрией в 1866 г., и тенденции Наполеона III захватить левый берег Рейна, были вынуждены вступить осенью 1866 г. в оборонительный союз с Пруссией. Однако Южная Германия не выражала готовности добровольно слиться с протестанско-юнкерской Пруссией. Бисмарку не удалось соблазнить южногерманскую буржуазию даже заключавшейся в его предложении гарантией помощи Пруссии против всякой вспышки революционного движения. Находившиеся у власти вожди сепаратистов дали Бисмарку отрицательный ответ и вступили в тайные переговоры с французскими политиками об оказании им поддержки в случае перехода Пруссии на путь насилия. Мысль принудить южногерманские государства посредством войны соединиться с Пруссией не улыбалась Бисмарку: созданное насилием единство победителей и побежденных не могло быть прочным, да и война сложилась бы в трудных условиях: у Пруссии не было никакой правовой почвы, на помощь южногерманским государствам несомненно пришла бы коалиция из Франции, Австро-Венгрии и, вероятно, Италии. Войны с Францией, во всяком случае, для достижения поставленной Бисмарком цели миновать было нельзя. В этой войне Пруссии гораздо лучше было иметь южногерманские государства на своей стороне, чем на стороне Франции. Успешная война с Францией несомненно должна была вызвать в Германии подъем национальных и шовинистических чувств. Бисмарку была нужна война, но такая война, которую объявила бы Франция, и которая ставила бы Пруссию в положение кажущейся политической обороны; баварцы и вюртембержцы в этих условиях должны были бы выступить против Франции — главной опоры их политической самостоятельности. Цель, выдвинутая Бисмарком для своей дипломатии, оказалась вполне достижимой из-за наличия среди находившихся во Франции у власти бонапартистов сильного течения в пользу войны. Для Франции Наполеона III успехи во внешней войне также должны были бы являться средством побороть внутренние трудности, сломить оппозицию, позволить династии пустить прочные корни в стране. Но устремления военной партии во Франции не опирались на военную подготовку, которая соответствовала бы требованиям европейской войны. С начала шестидесятых годов Наполеон Ш принялся за строительство колониального могущества Франции. Завоевание Индокитая, поддержка Англии во второй ее войне с Китаем (1857-1860 гг.), попытка объединить латинские государства Америки под французской гегемонией, Мексиканская экспедиция, стоившая огромных денег, — все это были попытки установить прочное влияние Франции на Тихом океане. В интересах своей мировой политики Наполеон III стремился поддерживать хорошие отношения с Бисмарком. Пока, в Соединенных Штатах Северной Америки шла гражданская война, фантазия Наполеона III не встречала отпора. Но после успехов Северных штатов, Франции пришлось в 1865 г. ретироваться с позором из Мексики. Масса времени, денег и энергии были затрачены на «тихоокеанскую» и «латинскую» политику бесплодно. Тогда как во Франции имелось сильное подземное течение в пользу войны, официально во главе ее стояло слабое парламентское правительство Эмиля Оливье неосведомленное о династических союзных переговорах и стремившееся к миру. Эмиль Оливье смотрел на создание германского единства, как на неизбежность, которую Франция может признать, не теряя своего достоинства и не попадая из-за этого в гибельное положение; все, что будет сделано против Пруссии, облегчит ей задачу, а не преградит ей путь. Момент остановить восхождение Пруссии уже упущен. За несколько месяцев до войны Оливье сократил французский военный бюджет на 13 миллионов франков и уменьшил очередной призыв на 10 тысяч новобранцев. Обстановка складывалась для Пруссии чрезвычайно выгодно. Нужно было только спровоцировать, дать свободу действий французской военной партии, вложить ей в руки крупные козыри. Последнее было проделано Бисмарком артистически: он тайно выдвинул кандидатуру родственника Вильгельма Прусского Леопольд Гогенцоллерна на вакантный испанский трон, что привело французов в ярость. Слабый Эмиль Оливье не сумел в этих условиях сохранить мир: прусскому королю было предъявлено требование — не только воспретить гогенцолернскому принцу принять избрание на испанский престол, но и гарантировать, что и в будущем такая кандидатура будет им отклонена. Прусский король, недовольный Бисмарком, готовившийся дать ему отставку, не интересовавшийся объединением Германии, считавший наследственную королевскую корону Пруссии выше короны германского императора, получил от Франции требования, очень близкие к принесению извинений. Он вежливо отказал французскому послу Бенедети, явившемуся к нему на курорт в Эмс, и сообщил об этом; Бисмарку. Последний переделал депешу короля для печати таким образом, что французы могли понять, что король выгнал их посла, а немцы, что французский посол оскорбил прусского короля. Эта эмская депеша произвела весь тот эффект, на который рассчитывал Бисмарк. Французское правительство не выполнило своего долга, не сумев ни уклониться от военного удара Пруссии, ни встретить его надлежащим отпором. 16 июля Франция объявила войну Пруссии. Бисмарк мог рассчитывать на свою провокацию наверняка, так как фактически Власть во Франции принадлежала военной партии, стремление которой к войне совпадало с его собственным. Наполеон III был бессилен отвратить надвигающееся столкновение. Французы, не готовясь к войне, шли на войну. Особенно велика была неготовность в области внутренней политики. Накануне объявления войны министр Плишон сказал Наполеону III: «Борьба между вашим величеством и прусским королем не равна. Король может быть разбит в нескольких сражениях. А для вашего величества поражение — это революция». При оппозиционных течениях во французской буржуазии и революционном подъеме рабочего класса ведение войны было политически крайне стеснено, и стратегия была лишена всякой возможности отступательного маневра. Все темы — избиты, Все фразы — затасканы, Таланты — зарыты, Все люди — под масками.
Вооруженные силы Франции. Франция содержала в мирное время до 400 тыс. войск. Основным дефектом французской армии была неспособность к быстрой мобилизации. С объявлением войны постоянные войска должны были выделять кадры для запасных частей и гарнизоны в важнейшие пункты. При семилетнем сроке действительной службы запаса обученных не было, и армия должна была усиливаться за счет рекрут, в мирное время освобожденных от службы и зачисленных почти без всякой подготовки в резерв. Так как буржуазия откупалась от военной службы и на ее деньги нанимались отслужившие солдаты на новый семилетний срок, то солдат сверхсрочной службы было очень много — в 1865 г. их насчитывалось 140 тыс., почти 40% всей армии; частью это были солдаты, остающиеся на третье семилетие — предельный возраст для сверхсрочных солдат был установлен в 47 лет. Это была настоящая армия профессионалов. В 1868 г. Ниэль, после успеха Пруссии, реорганизовал воинскую повинность. Продолжительность действительной службы была установлена в 5 лет; затем солдат уходил в запас и состоял там 4 года Чтобы увеличить накопление запаса, решено было прекратить оставление на сверхсрочную службу; буржуазия сохранила за собой право откупаться и была свободна в найме заместителей. Одновременно Ниэль провел зачисление на 9 лет в «мобили» — подвижную национальную гвардию всех молодых людей, не попавших на действительную службу. «Мобили» — своего рода французский ландвер — должны были собираться на обучение не свыше 15 дней в году, причем, однако, так, чтобы они моли каждые сутки уходить ночевать домой; вследствие сопротивления военных кругов этому вооружению народа, фактически обучение мобилей не проводилось почти вовсе. Реформа Ниэля могла дать полные результаты только через 9 лет, в 1877 г., когда она позволила бы накопить 4 полных возраста запаса. Вместе с мобилями в распоряжении военного ведомства имелось бы свыше миллиона военнообязанных. Но война вспыхнула в 1870 г., когда запас только что начинал образовываться и достигал лишь 130 тыс.; кроме того, имелось 120 тыс. еле подготовленных мобилей. Эта реформа дала лишь небольшой выигрыш, но зато она лишила армию многих старых солдат. Циничное уклонение богатых классов от военной службы и недоверие к народу ставили организацию французской армии в безвыходное положение. Чтобы иметь лояльную армию, все войсковые части квартировали вдали от районов своего комплектования. Это чрезвычайно затрудняло мобилизацию. Каждый полк имел в районе комплектования свое депо — кадр будущего запасного батальона. При мобилизации запасные должны были явиться сначала в свое депо, там получить одежду и снаряжение, и потом уже следовать командой к своему полку. Этот сложный порядок мобилизации, а также опыт предшествовавших войн объясняют, почему в 1870 г. части французской армии начали перевозки по сосредоточению к границе в первый же день войны в немобилизованном составе: казалось безразличным, где догонят команды пополнения свои полки — на постоянных квартирах или на границе. В действительности создалась трудновообразимая путаница; многие полки оказались вовсе без обоза, корпуса получили свои тыловые учреждения далеко неполностью, весьма значительная часть запасных не разыскала свои полки и блуждала. Часть батальонов была доведена до состава в 800 бойцов, часть же вступила в решительные бои в составе 400 бойцов и почти без запряженных повозок. Франция дорого поплатилась за игнорирование кропотливого мобилизационного искусства. Общее количество призываемых при мобилизации, частью необученных, людей должно было довести вооруженные силы Франции до состава в 600 тыс.; но в течение первых трех недель войны на границе удалось развернуть только 250 тыс. обученных солдат; формирование дальнейших 100 тыс. требовало много времени и было не вполне закончено даже через 7 недель после начала мобилизации, к моменту Седана. Соображения о войне французского генерального штаба требовали развертывания на границе 440 тыс. полевых войск. В действительности пришлось начать бои, имея 250 тыс. против 450 тыс. германцев; к моменту Седана французы ввели всего в операции 300 тыс. против возросших до 550 тыс. германцев. Первый, особенно важный период войны, французы были обречены сражаться против почти двойного перевеса сил. Франция располагала крупными запасами вооружения и снаряжения. Был заготовлен миллион ружей Шасспо, значительно превосходивший по надежности действия и дальности (1 500 м вместо 600 м) игольчатые ружья Дрейзе, которыми были вооружены пруссаки. Имелось к ним 113 миллионов патрон. Хуже обстояло дело в отношении артиллерии. Имелось в складах до 3 тыс. нарезных бронзовых орудий полевого калибра, заряжаемых с дула и 11 миллионов килограммов пороха. Но прусские орудия Круппа, стальные, заряжаемые с казны, намного превосходили французские в отношении меткости, дальности, скорострельности. Наполеон III стремился к перевооружению артиллерии, но реакционный французский артиллерийский комитет находил, что лучше всего простота и надежность пушки: пушки дальнего боя могут разрываться от больших зарядов, а пушечные замки будут портиться на войне — вещь слишком деликатная и не боевая. Тупого упрямства своих артиллерийских стариков Наполеон III побороть не мог. В декабре 1868 г. Наполеон III поэтому решил обойти цитадель технического регресса — артиллерийский комитет — и заказал изобретателю пулемета (картечницы), подполковнику Реффи, разработать новые образцы орудий. Через 16 месяцев Реффи представил новые дальнобойные, заряжаемые с казны образцы, которые могли соперничать с крупповскими пушками, но война вспыхнула прежде, чем испытания их закончились. Пушками Реффи удалось вооружить лишь часть батарей во вторую половину воины. Полевая артиллерия французов уступала пруссакам не только качественно, но и количественно. Против 1 344 германских полевых пушек французская армия имела к началу войны лишь 780, организованных в батареи. Уменьшение французской артиллерии произошло отчасти под давлением опыта колониальных войн, в которых артиллерия играла второстепенную роль, отчасти под влиянием режима экономии. Мексиканская экспедиции обошлась Франции свыше 400 млн. франков; правительство не имело мужества признаться в столь большой сумме бесплодных расходов и часть их покрыла урезками военного бюджета, в частности, за счет сокращения числа батарей. Наполеон Ш попытался возместить недостаточное количество батарей сформированием в полной тайне 24 батарей, каждая по 6 пулеметов Реффи. Огонь пулеметов был действителен только на 1 500 м; пулеметы не могли состязаться с германской артиллерией, организация их в батарея была явно ошибочна. Хотя в целом ряде боев французские пулеметы работали успешно, все же после воины 1870 г. они на 28 лет исчезают из вооружения полевых армий: нельзя уменьшать число орудий в пользу пулеметов, таков вывод войны 1870 г. Впоследствии они возродились сначала в колониальных войнах, но уже как оружие пехоты, а не артиллерии. Количество заготовленного снаряжения было значительно; так, в складах имелось 2 миллиона пар обуви. Но это снаряжение не было рассредоточено по округам, а хранилось в больших централизованных складах на учете военного министерства. Имелось два громадных склада обоза, где повозки хранились со снятыми колесами; этим складам было нужно несколько месяцев, чтобы раздать свое содержание. Естественно, при поспешной мобилизации и сосредоточении к границе, войска остались без многих нужных им предметов, и на военное министерство посыпались жалобы, что оно не смогло заготовить самых простейших и нужных войскам предметов. В особенности задерживалось формирование корпусных тылов. Богатые материальные средства флота частью удалось использовать для усиления вооружения Парижа; моряки на сухопутье — в гарнизоне Парижа и в командном составе провинциальных армий в революционный период войны — сыграли заметную роль. Все темы — избиты, Все фразы — затасканы, Таланты — зарыты, Все люди — под масками.
Планы войны. Французский план войны базировался на целом ряде ошибок: удастся в течение 2 недель собрать на границе 250 — 300-тысячную армию, перейти с нею в наступление, форсировать средний Рейн, добиться откола Южной Германии от северогерманского союза, провоцировать этим успехом выступление Австро-Венгрии и помощь Италии, и затем начать концентрическое наступление к Берлину, поддержанное и датскими войсками совместно с французским десантом. Нельзя сказать, что расчет на союзников и на откол Южной Германии не имел под собой никакой почвы: в случае победного шествия французов, они бы, несомненно, нашли союзников вне и внутри Германии. Так оба баварских корпуса в первые дни войны не столько сражались, как присутствовали на полях сражений, в особенности они отличились ничегонеделанием 6 августа под Вертом; лишь, с течением войны, баварцы начали принимать действительное участие в военных действиях, понимая, что их усилия ведут к утрате Баварией самостоятельности. Но чтобы использовать все силы Европы, готовые свалить бисмарковскую Пруссию, надо было одержать первые успехи. Через 2 недели, когда французские войска должны были переходить уже в наступление, на границе имелось только 140 тыс. войск, притом не получивших еще своих тылов и потому не оперативноспособных. За отсутствием возможности выполнить первый шаг, весь французский план рушился. Прусский план войны заслуживает более внимательного рассмотрения. Мольтке составлял план войны не только для одного северогерманского союза, все вооруженные силы коего непосредственно подчинялись прусскому королю, но и для союзных государств южной Германии; Мольтке очень скептически смотрел на военную помощь, которую может оказать независимый в своих решениях попутчик на войне; поэтому он добился, что оборонительный союз с южногерманскими государствами включил полное подчинение прусскому королю с самого начала войны южногерманских контингентов. Помимо этого Мольтке озаботился, чтобы южногерманские контингенты не оставались бы на правом берегу верхнего Рейна для фронтальной обороны своей территории, что изолировало бы южных германцев от пруссаков, собиравшихся на левом берегу Рейна. Чтобы взять союзников крепко в руки, Мольтке не остановился перед тем, чтобы скучить все развертывание на узком пространстве левого берега Рейна. Мольтке должен был считаться с возможностью выступления Австрии на помощь Франции. На всякий случай Мольтке не включал поэтому в первый эшелон оперативного развертывания три прусских корпуса; к перевозке их намечалось приступить во вторую очередь, после того как выяснится нейтралитет Австрии, и железные дороги освободятся от перевозки всех прочих корпусов. Австрия не была способна к такой быстрой мобилизации как Франция. Поэтому, если бы между ними была заключена военная конвенция, Австрия оказалась бы вынужденной первой начать приготовления к войне. Мольтке требовал немедленно начать войну против Франции, как только признаки этого будут замечены, 400 тыс. немцев должны скоро сломить сопротивление 250 тыс. французов. Австрийцы в это время должны будут оставить сильный заслон в Галиции против русских и заслон на р. Инн против Баварии. Не скоро австрийцы изготовятся перейти прусскую границу. За это время в Лотарингии произойдут уже решительные столкновения немцев с французами; победа пруссаков может заставить Австрию вложить в ножны меч, уже наполовину обнаженный. Но если австрийцы вступят в войну и смогут оттеснить три прусских корпуса и даже займут Берлин, война еще не проиграна: надо заключить легкий мир с разбитой Францией и перебросить прусскую армию вниз по Дунаю; баварцы на Инне образуют прикрытие, которое обеспечит эту переброску. Решительное наступление вниз по Дунаю на Вену сразу ликвидирует все успехи австрийцев в прусских провинциях. Таким образом в случае борьбы против коалиции Мольтке накануне 1870 г. предполагал действовать по внутренним линиям между двумя различными театрами войны. В конечном счете, свыше полумиллиона германцев развертывалось на фронте от Трира до Карлсруэ протяжением 160 км, это было очень тесное развертывание, поэтому Мольтке старался как можно быстрее начать наступление дабы вырваться на оперативный простор. Немецкий тыл. Существенным пропуском соображений Мольтке являлся недостаток каких-либо указаний о работе тыла в предстоящих операциях. Между работой генерального штаба, подготовлявшего операции, и работой военного министерства, организовывавшего продовольствие войск, никакой увязки не было. У военного министерства не было на границе с Францией никаких запасов; с началом войны оно распорядилось, чтобы корпусные округа на Рейне произвели торги на заготовку продовольствия на 6 недель для всех развертываемых сил. Но продовольствие, законтрактованное таким путем, начало поступать только тогда, когда Рейн совершенно уже очистился от войск, и большей частью использовано не было. По-видимому, о переходе в наступление на 20-й день органы военного министерства не были осведомлены заблаговременно. Выручали немцев лишь богатые местные средства. По железным дорогам к армии подвозились не обезличенные грузы которые могли быть направлены туда, где в них была наибольшая надобность, а грузы отдельных владельцев по различным накладным, как в мирное время. При осаде Парижа главнокомандование предоставило маасской армии один продовольственный поезд в день, но фактически она получала не больше чем 1 поезд в три или четыре дня, а с 28 ноября по 28 декабря пришло всего только три поезда, и то почему-то со скотом, который имелся и на месте, а не с мукой. Для сбора местных средств для армии широко использовались кавалерийские дивизии. Маасская армия под Парижем в общем была сыта, а 3-я армия, также осаждавшая Париж, частенько голодала. Подвоз огнестрельных припасов не стоял еще остро для полевых войск: за всю войну им было подвезено только 30 миллионов патронов и 362 тысячи снарядов, т. е. груз двух неполных десятков поездов. Осложнения создавались лишь тогда, когда приходилось осаждать крепости. Французы при отступлении весьма недостаточно портили железные дороги; по-видимому, частные железнодорожные общества берегли свое добро. Но железнодорожные войска у немцев находились еще только в зародыше. Железные дороги во многих местах были преграждены крепостями. Как ни слабы были эти крепости и их гарнизоны,немцы долго возились с ними, так как в вопросе об атаке крепостей они были в 1870 г. профанами и вовсе не имели тяжелой полевой артиллерии. А когда потребовалось немцам построить железнодорожную ветку в обход Меца на участке Ремильи — Понт-а-Муссон, протяжением всего в 30 км, что предусматривалось еще за год до войны, то тыл нескоро справился со сбором рабочей силы, материалов и инструментов; потребовалось 6 недель, чтобы закончить эту простую ветку. Все темы — избиты, Все фразы — затасканы, Таланты — зарыты, Все люди — под масками.
Тактика. Тактические действия пруссаков в 1870 г. весьма отличны от действий 1866 г.. Мольтке удается использовать кавалерийские дивизии в 2-3 переходах перед фронтом армии для оперативной разведки; ему удалось оторвать конницу от главных сил армии, вытолкнуть ее из хвостов походных колонн, где она следовала в 1866 г., как последний резерв для поля сражения. Однако большая часть конницы еще не была вооружена ружьем, совершенно не была способна к спешенному бою, и кавалерийские дивизии еще не имели оперативного оборудования для самостоятельных действий. Прусская артиллерия, имевшая дальнобойные пушки, перешла от тактики рода войск ближнего боя к тактике рода войск дальнего боя. Роль артиллерии при этом значительно выросла. Задача добиваться с самого начала решительного превосходства в количестве ведущих огонь батарей была формулирована совершенно отчетливо. В походной колонне корпуса корпусная артиллерия была передвинута в голову шедшей впереди дивизии. Как только начинали доноситься до слуха выстрелы, все батареи в походной колонне переходили в рысь и, обгоняя пехоту, неслись и пристраивались к стреляющим батареям. Мгновенно образовывались и продолжали расти могущественные артиллерийские линии — по 100 и более орудий, которые составляли костяк боевого порядка, лишь постепенно обраставший пехотой. Развертывание артиллерии иногда оказывалось даже недостаточно прикрытым пехотой; но в общем этот метод делал немцев сразу хозяевами поля сражения. Что касается прусской пехоты, то в 1870 г.она. имела против себя противника противника вооруженным превосходным игольчатым ружьем — Шасспо, стрелявшее на в 2,5 раза большие дистанции чем винтовка Дрезье. Естественно в прусской пехоте родилось стремление не задерживаться на удалении от 1500 м до 600 м от французов, так как в этой полосе прусская пехота была беззащитна от огня шасспо. На близких дистанциях прусская пехота, благодаря своей превосходной стрелковой подготовке, могла рассчитывать успешно конкурировать с французским ружейным огнем. Выжиданию результатов действия огня своей артиллерии, в которой немцы имели превосходство, препятствовала развивавшаяся в прусской армии традиция вести бой встречным образом, не давая неприятелю времени устроиться и осмотреться. В этом отношении тактика 1870 г. являлась непосредственным продолжением тактики 1866 г. Управление во встречном бою в значительной мере децентрализуется. Ведут бой старшие начальники в колоннах — командиры корпусов, начальники дивизий и командиры бригад. При недостаточной подготовке частных начальников встречный бой угрожает выродиться на поле сражения в анархию. В 1866 г. за исключением немногих случаев успех давался пруссакам легко. Слабый огонь австрийцев и их неуклюжие массы поощряли прусскую пехоту продвигаться повсюду, подходить на дистанцию в 600 шагов и меньше и расстреливать густые беспомощные колонны неприятеля. В прусской армии быстро воспиталось понимание тактики, как стихийного броска всех вперед. В войну 1870 г. стихийное движение по прямой линии на обнаруженного врага, не ожидая распоряжений свыше и не вдумываясь в обстановку, становится законом для командного состава. Инициатива частных начальников, так толкующих тактику, крайне затрудняет управление и вообще какое-либо маневрирование. Редкий начальник вспоминает о желательности добиться или выждать результатов охвата. Артиллерии, превосходящей очень значительно французскую, часто не дают времени подготовить атаку. Прусские командиры помнят, что на дальних дистанциях французское шасспо сильно превосходит прусское игольчатое ружье, и рвутся скорее достичь дистанций, меньших 600 шагов, где шансы, даваемые оружием, сравниваются. При двойном превосходстве сил, при огромном количественном и качественном перевесе германской артиллерии, при пассивности французского командования, мечтавшего только о том, чтобы отсидеться на крепких позициях, и этот тактический хаос позволил немцам одерживать победы. Однако, тактика встречного боя, в диком состоянии, обходилась немцам дорого: за три боевых августовских дня под Мецом германская армия потеряла 40 тыс. убитыми и ранеными против 29 тыс. выбывших из строя французов; и таково соотношение потерь, несмотря на решительное превосходство немецкой артиллерии Внутриполитическая ситуация требовала победы и Наполеон III вместо того, чтобы отступить к Парижу на переформирование и пополнение, оставил армии на пути корпусов Мольтке и сам сдался в плен, после чего началась революция. Начав 4 военные действия на 20-й день мобилизации, на 49-й день пруссаки покончили со всеми вооруженными силами Второй империи: лучшая армия Базена была заблокирована в Меце, армия Мак-Магона и сам Наполеон III капитулировали при Седане. Франция почти не располагала более кадровыми, прочно организованными войсками. 4 сентября в Париже, по получении извещения о седанской катастрофе, произошла революция; регентша-императрица Евгения бежала в Англию; в Париже левым элементам буржуазии, однако, удалось сохранить за собой власть. Было образовано правительство национальной обороны. Король прусский при начале вторжения во Францию издал манифест, в котором объявлял, что он воюет не с Францией, а с режимом Второй империи. Теперь, казалось бы, с падением Второй империи, воевать было не с кем. Однако военная клика в Пруссии к 1870 г. сплотилась несравненно прочнее, чем в 1866 г., выше подняла голову, требовала аннексии Эльзаса и Лотарингии и крупной контрибуции. Бисмарк понимал, что отторжение от Франции двух провинций на десятки лет создаст напряженное положение на франко-германской границе и свяжет во многом свободу Германии. Но он был бессилен смягчить требования победоносных генералов; последние тем громче требовали Меца и Страсбурга, что полагали, что серьезные военные действия окончены и теперь предстоит лишь короткая прогулка в Париж. Трудная задача Бисмарка — принудить Францию к миру на тяжелых условиях — облегчалась, во-первых, строгим нейтралитетом, который соблюдали все европейские государства, устрашенные победами немцев, и, во-вторых, внутренней политической борьбой во Франции. Революционные элементы Франции и прежде всего парижские рабочие энергично противились всякой попытке заключить мир с уступкой французской территории; продолжение войны связывалось с углублением революции, с социальным переворотом; заключение мира должно было явиться реакцией, переходом власти к консервативной буржуазии, разоружением парижских рабочих, державших теперь оружие в руках и образовывавших большинство в ряде батальонов национальной гвардии Парижа. Вооруженные силы республики. Огромное значение Парижа заставило правительство национальной обороны стянуть для обороны Парижа все свободные силы, которыми еще располагала Франция. Ядра гарнизона образовали XIII корпус, не поспевший к седанской катастрофе и спасшийся из-под Мезьера, и XIV корпус, кончавший формирование. Наиболее устойчивую часть гарнизона представляли 14 тыс. военных моряков, которые с 200 тяжелыми пушками были выделены флотом для защиты Парижа. Всего количество организованных регулярных войск, считая с маршевыми частями, достигало 80 тыс. Количество легких и тяжелых орудий достигало 3300. Сверх того, в Париже из разных уголков Франции было сосредоточено 115 тыс. мобилей. Затем в Париже имелась национальная гвардия (немобилизуемое местное ополчение), численность которой достигала 344 тыс. В национальную гвардию, вследствие преимуществ (паек и жалованье); которые она имела, записалось много физически негодных для боя людей — детей, стариков, больных. Сверх того, в Париже имелись и партизанские части — франктиреры — и вспомогательные части для выполнения инженерных работ. Всего в распоряжении коменданта Парижа Трошю оказалось свыше полумиллиона вооруженных людей, из них до 300 тыс. относительно боеспособных. Сосредоточение в Париже всех уцелевших военных сил Франции являлось ошибкой, так как крайне затрудняло военную организацию сил французской провинции. 19 сентября 1870 г., когда Париж был окружен немцами, вне его оставалось лишь одна неполная дивизия, только что переброшенная из Алжира, мобили Бретани, несколько батальонов у Лангра и всего 6 батарей. Немедленно в Орлеане было приступлено, используя все остатки, к формированию XV корпуса, который 11 октября был отброшен к югу II баварским корпусом. Но 9 октября в Тур прибыл с диктаторскими для провинции полномочиями Гамбетта, член осажденного в Париже правительства национальной обороны, вылетевший из столицы на воздушном шаре. Гамбетта энергично принялся за формирование новых частей. Как из-под земли постепенно выросли 11 новых корпусов — №№ XVI-XXVI. Три из этих корпусов были готовы лишь к концу января, когда уже было заключено перемирие, но 8 корпусов приняли горячее участие в боях республиканского порядка войны. Меньше чем в четыре месяца, с упорными боями на фронте, была создана новая массовая армия. Средний успех формирования равнялся 6 тыс. пехотинцев и 2 батареям в день. Этот успех был достигнут, несмотря на то, что военная промышленность и склады сосредоточивались преимущественно в Париже и в провинции приходилось все — начальников, оружие, лагери, обмундирование, патроны, снаряжение, обоз — импровизировать заново. В провинции вновь были созданы многие отрасли военной промышленности. Значительную пользу принесла свобода сношений с внешними рынками: удалось сделать крупные закупки на иностранных — преимущественно английских, бельгийских и американских рынках, Созданная Гамбеттой в 4 месяца артиллерия — 238 батарей — в полтора раза превосходила по численности артиллерию императорской Франции и технически стояла выше. На вооружение пехоты поступили имевшиеся в провинции 350 тыс. ружей шасспо; пришлось их дополнить американскими системами Снайдера и Ремингтона, а также и другими. Производство патронов в провинции было доведено Гамбеттой до полутора миллиона патронов в день. Одновременно с этими регулярными формированиями на театре военных действий разрасталось партизанское движение франктиреров. Это движение приковывало внимание и значительные силы немцев к защите своих сообщений. Мощное развитие новых вооруженных сил, призыв и вооружите в течение короткого времени самой войны почти миллионной армии составляют новое явление в военной истории. При отсутствии железных дорог, телеграфа, огромных накопленных богатств Франции такое явление было бы невозможно. Если бы в Мецской и Седанской операциях вооруженные силы Франции не были уничтожены начисто, новые формирования могли бы скоро приобрести значительную боеспособность и сломить вторгнувшиеся во Францию немецкие войска. При некоторой подготовке, в Европе с 1870 г. оказываются в наличии предпосылки для формирования войск во время самой войны. Мольтке был положительно озадачен быстротой, с которой вырастали новые неприятельские войска. Все темы — избиты, Все фразы — затасканы, Таланты — зарыты, Все люди — под масками.
Блокада Парижа. Пока Париж, главный центр революционного движения, держался, у Бисмарка не было шансов заключить мир, отрывавший от Франции Эльзас и Лотарингию. Бисмарк стремился к скорейшему овладению Парижем. Интерес дальнейшей кампании сосредоточился на Париже: немцы стремились его взять, армии французской провинции — заставить немцев снять блокаду Парижа. Немедленно после Седана 3-я и Маасская армии устремились к Парижу и 19 сентября закончили его блокаду. Поредевшие ряды обеих блокирующих армий насчитывали только 150 тыс. с 620 полевыми орудиями, которыми пришлось занимать и укреплять растянувшуюся на 90 км блокадную позицию. Прусский генеральный штаб ожидал скорого падения Парижа; однако, министерство Паликао успело сосредоточить в Париже громадные запасы продовольствия; Париж, отрезанный от внешнего мира, оказался в состоянии держаться свыше 5 месяцев. Бисмарк предусматривал это и требовал, чтобы против укреплений Парижа была начата атака, к Парижу была бы доставлена осадная артиллерия и Париж был бы в кратчайшее время взят. Однако в немецком тылу порядка не было, железные дороги работали с перебоями, блокирующие войска, в особенности 3-я армия, голодали, и выделить средства транспорта для переброски осадной артиллерии было не легко. Кроме того, переход к активным действиям против Парижа требовал затраты по крайней мере трех лишних дивизий пехоты на фронте атаки, а взять эти дивизии было негде. Мольтке не шел навстречу требованиям Бисмарка, причем не договаривал основного своего соображения: Мольтке не считал положение двух германских армий под Парижем устойчивым и имел в виду возможность временного снятия осады. Действительно, две немецкие армии (1-я и 2-я) блокировали Базена в Меце и две армии (3-я и Маасская) блокировали Париж. Составленный из южных германцев корпус Вердера осаждал французские крепости в немецком тылу. Для действия в поле почти ничего не оставалось. Против новых формирований Гамбетты удалось взять из состава 3-й армии только II баварский корпус, который оттеснил 11 октября XV французский корпус и занял Орлеан. Но 9 ноября вместо XV корпуса была уже целая армия Орель-де-Паладина — 70 тыс. бойцов, которые обрушились у Кульмье близ Орлеана на 20 тыс. баварцев и нанесли им поражение. Это единственная победа французов в несчастную для них войну 1870 г. Если бы Мец продолжал держаться, немцы были бы принуждены снять блокаду Парижа; но Мец уже капитулировал, и Мольтке получил в распоряжение две свободных армии; 2-я армия Фридриха-Карла была 2 ноября направлена к Орлеану, на Луару, 1-я армия — против французских сил, сформированных северо-западнее Парижа. Середина ноября являлась наиболее критическим периодом, так как 2-я прусская армия еще не прибыла, а силы Орель-де-Паладина выросли с 2 до 5 корпусов и сдерживались лишь слабой группой великого герцога Мекленбургского. Развертывание войск Фридриха-Карла продолжалось с 17 по 27 ноября. Всего в его распоряжении оказалось 80 тыс. закаленных солдат против 200 тыс. французских войск — молодых, необученных, плохо управляемых. Однако лучший момент для наступательной операции по выручке Парижа был уже упущен. Наступление французов было отбито, и к 4 декабря центр Орель-де-Паладина был прорван армией Фридриха-Карла, Орлеан вновь взят, французская Луарская армия разделена надвое. В промежуток 30 ноября — 2 декабря была отбита под Вильер (к востоку от Парижа) главная попытка парижского гарнизона прорвать линию блокады. В основном, в этот момент и вторая — республиканская — часть войны была уже проиграна. Только теперь Мольтке мог спокойно привлечь под Париж осадные средства. 27 декабря тяжелые орудия открыли впервые огонь; с 5 января осадная артиллерия успешно громила южные и восточные фронты и бомбардировала город; всего немцы выставили 502 тяжелых орудия. В течение трех недель атакованные форты Парижа были приведены к молчанию, полуразрушены и уже были бы неспособны отбить атаку открытой силой. С 23 января начались переговоры о капитуляции, вызванные начавшимся в столице голодом; 28 было подписано перемирие, закончившее военные действия, за исключением восточного театра, где продолжалась операция против армии Бурбаки, прижатой к швейцарской границе, которую ей и пришлось перейти 2 февраля.
Итоги. Чисто военные издержки на войну 1870-71 гг. были почти одинаковы у французов (1 912 млн. франков) и у немцев (1 934 млн. франков). Франции пришлось заплатить сверх того контрибуцию в 5 миллиардов франков, что она и выполнила в течение трех лет. Это был грабительский мир, вызвавший в Европе длительное военное напряжение, приведшее в конечном счете к Мировой войне.
Все темы — избиты, Все фразы — затасканы, Таланты — зарыты, Все люди — под масками.
